ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ. ПРОГУЛКИ ПО ФРИЦЛАНДИИ

ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ. ПРОГУЛКИ ПО ФРИЦЛАНДИИ «Красная звезда» №279, 25 ноября 1944 года 1. БЕЛОКУРАЯ ВЕДЬМА Командующий немецкой армейской группой «Норд» обратился к своим фрицам со следующим приказом: «Илья Эренбург призывает азиатские народы «пить кровь немецких женщин». Илья Эренбург требует, чтобы азиатские народы наслаждались нашими женщинами: «Берите белокурых женщин — это ваша добыча». Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих собственных жен». Когда-то немцы подделывали документы государственной важности. Они докатились до того, что подделывают мои статьи. Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость. Фрицы — это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады. Что касается немок, то они вызывают в нас одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они — матери, жены и сестры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: «Пришли твоей куколке хорошенькую шубку». Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы. Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать. 2. ОПТИМИСТЫ И ПЕССИМИСТЫ Некто Вилли Клейне проживает в Берлине. Он бесспорно юморист, но так как юмор в Германии теперь висельный, то и письмо Вилли Клейна ефрейтору Гансу Герлу носит несколько мрачный оттенок. Я приведу наиболее интересную часть этого произведения: «Может быть, дружище Ганс, ты еще сомневаешься в движении земли? Она вертится, это факт, и так вертится, что у нас закружилась голова. Я уже не говорю о том, как изменились наши города и весь архитектурный стиль. Я помню планы сумасбродов в 1922 году. Они тогда предлагали всё снести и построить небоскребы. Первая часть их программы осуществлена. Впрочем, это самое несущественное. Как говорил наш старый Оскар, можно прожить без красивой кушетки, но нельзя прожить без уродливой печени. В сознании людей происходят тоже перемены: мозги Михеля, казалось, неподвижные, вертятся. Ты помнишь, как все говорили, что нужно мириться с тяжестями войны, а настоящее счастье будет после победы. Теперь говорят, что нужно наслаждаться войной, потому что потом будет еще хуже, и маленький Фельмеке уговаривает Берту уступить ему, так как, «когда кончится война, нам будет не до этого». Когда ты еще был здесь и мы ходили в «Адлергаус», люди спорили, скоро ли кончится война. Оптимисты говорили, что к Новому году, а пессимисты, что к Троице. Теперь оптимисты говорят, что война кончится к Троице, а пессимисты, что к Новому году. Ты наверно помнишь, как зимой перед Восточным походом Рихард начал изучать русский язык. Я ему тогда говорил, что он оптимист, потому что раньше мы покончим с Англией. А теперь у нас шутят, что оптимисты изучают английский язык, а пессимисты русский. Но главную сенсацию я приберег под конец: позавчера один прохвост из «Берлинер иллюстрирте» мне сообщил «под величайшим секретом», что он не немец, а датчанин! Может быть ты тоже француз? Может быть я аргентинец?! Одним словом, у всех солидный «катценяммер». «Катценяммер» — в дословном переводе «кошачья беда», а означает это «похмелье». Не знаю происхождения немецкого слова: кошки не пьянствуют. А вот немцы изрядно покутили. Теперь их мутит: с этого веселья каково-то похмелье. 3. ПЕРВЫЕ УРОКИ Немецкий солдат Герберт Бленз не успел отправить своей жене письмо: он был убит. Послание Герберта Бленза полно мрачных предчувствий: в сентябре он уже понимал, что граница не остановит Красную Армию. Будучи чистокровным сверхчеловеком, он опасался не столько за жену, сколько за барахло: «К сожалению, не исключена возможность прихода русских в Восточную Пруссию. Меня очень беспокоит, что станет с нашими вещами. Увозить их куда-либо бессмысленно, потому что в Германии сейчас повсюду небезопасно. Лучше сделай так: вырой яму под большими яблонями и всё закопай»... Не знаю, что приключилось с барахлом фрау Бленз. Но вот судьба имущества семьи Кроль, проживавшей в Восточной Германии: «В тот вечер мы начали упаковываться. Два сундука уже были упакованы и обшиты старыми одеялами. Тут раздалась сирена. Жена стала плакать: «Все наши вещи погибнут! Может быть мы успеем их отнести в погреб»... Но было поздно. Мы побежали в бомбоубежище. Оказалось, что четыре дня назад оно разрушено. Наш дом загорелся... Вся Крейцералле исчезла. Начиная с Северного вокзала Штейдамм, Гинтертрегхейм, Миттельтрегхейм, Гинтер-Розгартен, Фордер-Розгартен, Ангер, САштрассе, Иоркштрассе, Закгейм, Новый рынок, Французишештрассе, Театральная площадь, Вильгельмплатц, .Опера, Вассергассе и другое — всё полностью уничтожено. Нет ни света, ни газа, ни воды, телефон и трамвай не работают… Теперь у нас ничего нет. У моей жены остались рейтузы и одна рубашка, остальное сгорело»... Госпожа Кроль бесспорно мечтала о русских соболях. Пусть радуется, что уцелели ее рейтузы. Вспомним Гомель. Вспомним Чернигов. Вспомним Минск. Они только пригубили чашу возмездия, а чаша большая, и они ее выпьют до дна. Марта Штанк пишет мужу из Бреславля: «Мы все потеряли голову от страха. Рассказывают, что в Восточной Пруссии творится безумье. Один чиновник из Кенигсберга раздавил женщину с ребенком, выяснилось, что он сошел с ума, люди бегут, бросая всё. Здесь тоже тревожно. Нас пробуют успокоить разговорами, что русские еще далеко, им осталось двести километров, но я тебе скажу, что всё это разговоры, потому что они прошли наверно тысячу километров, и я не думаю, чтобы их задержали, а тогда конец всему, и что станет с нашим уютным гнездышком?»... Нужно уметь измерять свой голос. Если немки воют, когда мы от них в двухстах километрах, как они завопят, когда мы будем в двух? Ведь мы пока что в пограничных городках, это первые уроки. Настоящее обучение впереди. 4. ФОТОЛАБОРАНТ Один восточный мудрец сказал: «Беда от того, что добрые люди забывают злобу злых, а злые люди помнят доброту добрых». Различные немцы, проживающие вне Германии, «социал-демократы» и просто прохвосты, полупасторы, полушулера явно рассчитывают на нашу забывчивость. Один из них пишет в своей защитительной речи: «Нельзя возлагать на немецкий народ или на немецкую армию ответственность, за преступления, совершенные кучкой гестаповцев. Армия не имела никакого отношения к этим злодеяниям». Вот обер-ефрейтор 2-го полка 4-й авиадивизии Курт Лей. Это не гестаповец. Это скромный фриц. Он вне подозрений: ведь он занимался самым корректным делом — это лаборант, он проявлял фотопленку. Он говорит о проявителе и фиксаже, и, разумеется, он теперь против Гитлера. Подвела записная книжка: с педантической точностью Курт Лей записывал, сколько людей он расстрелял. Этот тощий вежливый немец, бывший до войны киномехаником, расстрелял и сжег свыше 1.200 советских людей. «Прямого отношения к охране военнопленных я не имел. Я занимался расстрелами в свободное время, потому что моя основная работа протекала в фотолаборатории. 577 пленных я расстрелял вместе с обер-ефрейтором Каальсфельдом, а 250 (круглым счетом) один. Гражданских лиц я расстрелял 92. Остальные это с моим взводом... Я записывал число расстрелянных для памяти. Я не задумывался над тем, почему записываю. Я получал приказ и выполнял. Вскоре расстрелы мне опротивели своим однообразием»... Читатель может быть подумает, что Курт Лей, когда ему опротивели расстрелы, завопил «долой Гитлера!», как он вопит теперь в плену? Нет, когда Курту Лей опротивели расстрелы, он стал убивать людей более изощренно: «В деревне Дубровка мы нашли 55 человек, заподозренных в сношениях с партизанами. Их ликвидировали, пятнадцать женщин, остальные мужского пола... Деревни мы жгли. Я лично сжег 28 домов. Сжег 64 русских — были, конечно, и дети, здесь не приходится выбирать. Но я никогда не стрелял в лежачих. Если приходилось ликвидировать раненых или больных, их всегда поддерживали другие»... Добрые люди на этот раз не забудут злобу злых. Воины Красной Армии которые уже ворвались в Германию, не забудут скромного фотолаборанта Курта Лея. Пусть защитники «бедных немцев» поют, как соловьи; мы слышали предсмертный крик детей, и нас не очаруют никакие рулады презренных адвокатов. // Илья ЭРЕНБУРГ. #галереябоевойславы #любимыйальметьевск #альметьевск #военнопатриотическоевоспитаниемолодежи #2511гбс #достойноепоколениеальмет